Разъезды по району отнимали массу времени. Я была партприкреплённой, как работник райисполкома. К отсталым хозяйствам прикрепляли контролёра, который стоял над душой руководителя, подхлёстывал выполнение плана и хозяйственных задач  в плане работы партбюро райкома.

Кроме того, работали мы в районе как выездная  врачебная бригада на ФП и ФАПах, состав которой менялся в зависимости от поставленных задач. Эта работа давала возможность сближения с коллективом врачей. Помню одну из поездок в Черепаново, в колхоз, где руководителем был, Вершинин М. Е.  Ездили без кучера: я, Бакирова Е. Г., Киселёва М. М. Приняли больных, осмотрели детей в школе, в детских яслях. Обедали у Вершининых  дома, выпили бражки, ели жирный мясной суп, на второе кашу, из проса, на молоке, приготовленную в русской печи, и обильно сдобренную сливочным маслом.

Для нас это был просто пир, ведь мы все хронически недоедали! Бакирова и Киселёва сильно захмелели.  Я же, наученная горьким опытом, бражку только лизнула языком, ну и пришлось мне сесть за кучера, Минаида уже не могла управлять лошадью. Ехали обратно весело, всю дорогу пели песни. Мои попутчицы затянули весёлую татарскую песню, которая так подходила к нашей степи. Эта поездка проложила первую ниточку взаимопонимания между нами. Ещё с Галимовной у нас была совместная поездка на  престольный праздник к знакомой в деревню Воронову, на Николу Зимнего, где мы, конечно, хлебнули бражки и хорошо погостили за столом. Обратно возвращались в сумерках, Бакирова сидела за кучера, и около околицы к нашим саням наперерез бросилась ватага пьяных молодых парней с непристойными предложениями. Так получилось, что они озверели от нашего отказа, часть из них начала выламывать колья из плетня, а другие стали хватать лошадь под удила.  Намерения их были самые агрессивные, такой мат стоял! Бакирова завизжала от страха. Кроме того, что мы с ней считались уважаемыми людьми, врачицами, Бакирова была ещё и горбатая, этот физический недостаток ограничивал её возможности сопротивления. Я выхватила у неё из рук вожжи и кнут, хлестнула коня,  и начала кнутом, расхлёстывать нападавших, стараясь угодить им в лицо, не забывая при этом нахлёстывать коня.  Это был сильный жеребец, от злости он встал на дыбы, кого-то больно ушиб, в темноте уже и не видно было ничего, я не нашла ничего лучшего, как ответить им матерками.  Я, конечно, знала матерные слова, но не умела ими пользоваться, что-то нескладное вылетело у меня из внезапно пересохшей глотки.  Жеребец, раскидав парней, понёсся как ветер по дороге, парни погнались за нами, не догнав, кидали вслед выломанные колья.  Да где там,  мы сами едва смогли успокоить коня, а то разнёс бы нас. У меня весь хмель вылетел из головы, ноги дрожали от пережитого до самого Каргаполья.

comments powered by HyperComments