С приёма в амбулатории меня срочно вызвали в главный корпус Каргапольской больницы, медсестра мне в волнении прокричала: «Бегите срочно, привезли дядечку, с выпавшими кишками!» Бегу. В приёмном покое, на кушетке полулежит мужчина, лет 50, обеими руками что-то придерживая, через холщовый, домашний фартук.
Под фартуком, выпавшие кишки, запачканные грязью и приставшей соломой. Во взгляде ужас, боль и отчаяние.
Оказывается, в минуту душевного надлома, этот человек захотел уйти из жизни, и в бане себе вспорол живот. Он сделал себе настоящее «харакири».
Сознания не потерял, от боли упал на пол, выполз на улицу, и стал звать на помощь. Что делать, ведь нужна срочная операция. Быстро думаю! Везти в Шадринск? На улице мороз, ехать на лошадях долго, не выдержит. Вызвать самолёт? Тоже лёту 40минут. Да и явно погода не лётная, метель!
Есть операционная, есть стерильный материал и инструменты, есть наркотизатор, только нет главного, хирурга!
И, я решаюсь, думаю, ну что там может быть? Кровотечения из раны нет, значит, сосуды не ранены, если ранены кишки, зашить сумею!
Больной очень неохотно, но всё же согласие на операцию дал, то ли хотел умереть, то ли не доверял мне. И мы начали готовиться.
Операция началась, рана шла параллельно рёберной дуге, я приподняла выпавшие петли кишки, осмотрела зону ранения, потом решила сделать разрез передней брюшной стенки, от мечевидного отростка до пупка. Соединив разрез с раной, я получила хороший доступ для ревизии. Очистила петли от грязи и мусора, промыла тёплым физиологическим раствором, подсушила и припудрила стрептоцидом, укутала стерильными салфетками. При ревизии желудка, желчного пузыря, петель кишечника, в брюшной полости ранений не обнаружила. Ранение было только по переднему краю печени, которое, я ушила кетгутом, два, слабо кровоточащих, коротких пореза.
После туалета брюшной полости, ввела в отлогие места пенициллин, стрептоцид, поставила дренаж и ушила брюшную стенку, до дренажа.
Послеоперационное течение было гладкое, рана постепенно зажила, вторичным натяжением. Больной Серебряников был выписан.
Этот случай был для меня серьёзным испытанием и хорошей практикой. Облздравотдел мне объявил благодарность за смелость и находчивость. Смелость у меня всегда сочеталась с последующей трусостью, волнением и самокопанием, что я сделала «так», а что не «так», а дело было уже сделано!
comments powered by HyperCommentsТ.Р. Прежде чем приступить к дальнейшему изложению материала, добавлю, что за это время произошло несколько событий, о которых я знаю из рассказов мамы. Вот одно из них. Была весна или начало лета. Гуляли на свадьбе, а расходились уже под утро. Мама, вообще плохо переносила алкоголь, а тут ещё бессонная ночь. По дороге домой, кружилась голова, ноги болели от усталости. Она села на дощатый тротуар, около Райисполкома, сняла туфли, опустила ноги в канаву. Так сидела она, и плакала от тоски и неизвестности о папе, жалела себя, в своём одиночестве и безысходности, устав от трудной жизни, от этой гульбы, которой славятся деревенские свадьбы, пока ранний возчик не окликнул её, предлагая помощь. Она встала, побрела домой, но в дом не зашла. Её рвало, и было плохо и душе, и телу.
Но, как ни странно, после того, как она выплакалась, молодая жизнь взяла своё. Мама получила по её выражению, какой-то новый заряд злости. Она всегда осуждала себя за этот приступ слабости, никогда и никому об этом не рассказывала. Она как бы повзрослела и, оправившись, с удвоенной энергией ринулась подчинять себе жизненные обстоятельства!
В 1944 году, закончился срок кандидатского стажа, в июле, её приняли в члены ВКП (б), это тогда она щеголяла в белых хромовых сапожках на своей первой партийной конференции.
А осенью, мама поехала в Москву, на усовершенствование по организации здравоохранения, тоже первое. Всё было в первый раз.