Когда я оставалась домовничать, я что-нибудь придумывала. Например, уборка комнат сопровождалась перестановкой мебели, перестиланием в другом направлении половиков.

Половики я вытаскивала на улицу, чтобы «выхлопать», причем нередко выбегая зимой, на снег, босиком! Это я испытывала себя: сколько же смогут выдержать ноги на холоде. Я слышала, что отец рассказывал, что делал в детстве то же самое. Он обегал дом вокруг, столько раз, сколько выдержит.

Однажды, снег под ногами внезапно осел и я, под тяжестью половиков, была придавлена к забору, окутанному колючей проволокой!

Колючками я рассекла кожу над правым коленом, рана долго «кровила», было больно, края раны разошлись. Я быстро побежала домой, потом, чтобы унять кровотечение, свела края раны вместе, кровотечение уменьшилось, отпустила, опять началось, сжала края покрепче, кровотечение и вовсе  прекратилось. Я догадалась замотать рану белой тряпкой, через два часа утихла и боль!

Вечером пришёл отец, одобрительно посмотрел на результаты моей медицинской деятельности и сказал с уверенностью:  «Заживёт!» 

За перестановку в доме меня ругали,  временно поутихнув, я начинала всё снова.

Иногда мне хотелось посмотреть картинки в «запретных книгах», которые хранил отец в своей корзине – чемодане, бывшие тогда в обиходе, под замком.

Я ловко, гвоздиком открывала замок, вытаскивала книги и рассматривала картинки. Это были: атлас по венерическим болезням, с цветными иллюстрациями. Насмотревшись, я складывала книги на место, «как было», корзинку снова запирала на замок. Такие набеги на отцову корзину я научилась делать от мамы. Однажды, по её просьбе, я притащила гвоздик, которым она открыла замочек и провела ревизию корзинки в поисках  отцовского дневника.  Ну, я её действия быстро переняла.

Но, однажды, я придумала покурить. Свернула  «цигарку», взяла спички и «прикурила», но не «цигарку», а  газету, из которой была сделана «кружевная» салфетка  на угловую полочку. Раньше от бедности газетные салфетки были во всех домах. Пока размахивала горящей спичкой, чтобы потушить, салфетка то и занялась! Вот тут я испугалась по–настоящему, панически!

В доли секунды схватила ковш с водой и плеснула на огонь! Буквально потом спрятала концы в воду, тщательно удалила «сгоревшее». Не успела только затереть лужу воды за  круглым столиком, стоявшим в углу в комплекте с полочкой.

Когда мать, вернувшаяся домой, стала спрашивать, откуда в углу вода и почему  оборвана салфетка, я всё свалила на Ольгу, дескать, она оборвала газету и описала половики!

Я понимала, что лгу, и мне было противно, но пережитый страх был самым жестоким наказанием. Он навсегда избавил меня от подобных «фантазий».

comments powered by HyperComments