Мама заболела, и её увезли в больницу. С работы отец приходил грустный и мало с нами разговаривал. По дому помогала Манька Касьянова. Однажды, отец сказал: «Талька! Завтра пойдёшь в больницу, навестишь мать!»
Утро было пасмурным и дождливым. Я оделась в какую-то «одежонку», в старые и дырявые, «взрослые» сапоги. Идти было далеко, грязно на дороге, я вся вымокла.
В больнице пошла в главный корпус, как велел отец. Сиделка спросила, к кому я, узнав, повела по коридору, перед палатой велела разуться и снять верхнюю одежду. Мокрые ноги, в грязных чулках, оставляли следы на чисто вымытом больничном полу. Между делом услышала разговор одной сиделки с другой. Одна из них сказала: «Хорошо, хоть живу мать-то повидат, чо, у их трое детей-то?» «Сановых-то двое, Наташка – то не его!», услышала я ответ другой. От этих слов мне стало страшно, и я заплакала. Успокаивая, тётки завели меня в палату. Эта большая угловая комната и в то время, когда я работала врачом, тоже была женской.
Смотрю, много коек, лица всё незнакомые, маму не вижу. «Да вот, твоя мать!», с этим словами меня подвели к койке у печки.
На койке лежала женщина, мало похожая на маму, бледная, с запавшими глазами. Она тихим голосом сказала: «Пришла, Талька!» Я бросилась к её руке, плача, прижалась лицом. Сиделка велела мне поцеловать маму и уходить. И мама сказала: «Ну, всё, иди, иди!»
Не помню, как я уходила из корпуса, со двора больницы…
Немного отошла от больницы, забралась на изгородь «поскотины» и опять заплакала, приговаривая: «Боженька, сделай так, чтобы не умерла моя мама, куда же я денусь тогда, не буду я жить с мачехой, не отдам мачехе мамину, синюю шерстяную юбку, а если, она её возьмёт, то укушу её за руку!»
Прошло несколько дней, и отец принёс утешительную весть, маме стало лучше. Ещё через неделю, мама вернулась из больницы ещё очень слабая.
comments powered by HyperCommentsТ. Р. Обратите внимание на диалоги сиделок. Это не описки, компьютерный редактор не принял такое правописание. В Каргаполье все говорили так. Да и «сечас» говорят. В те времена, когда шло заселение долины реки Миасс, там преимущественно селились выходцы из северных регионов Европейской части России. Как истинные северяне они экономили на окончаниях. Ещё они сильно смягчали звук «Т» в таких словах, как «умываться» и «одеваться». Я, пока жила в Каргаполье, хорошо усвоила этот говор, знала много слов, смысл которых несведущим не понятен, но всегда говорила на общепринятом языке, литературном. Мама всегда говорила правильно, но от этого северного диалекта у неё осталось «акцентированное» «О».
У бабушки Дарьи было осложнение от внебольничного аборта. Она впрыснула себе в полость матки смесь йода с глицерином. Беременность у неё была сроком около 14-15 недель, родились два мальчишки, а плацента так и не отделилась, и от осложнений она была госпитализирована. Состояние бабушки было очень тяжелым, у неё, уже в больнице, развился сепсис. Мама говорила, что в это время, в больнице погибали от сепсиса две родильницы.
Мама предполагала, что это было внутрибольничное заражение, бабушку удалось спасти, а те две женщины умерли. Но, возможно, бабушка и была источником внутрибольничной инфекции.