Особенно было весело на кухне вечерами. Все собирались вокруг стола, пили чай и рассказывали «побывальщинки». Любила сюда приходить и мама. Однако часто ее и отца вечером дома не было, они уходили в село на репетиции. Спектакли ставили любители, а мама суфлировала (похоже, она же и была режиссером — Т.Р.).

И в этот вечер меня оставили на кухне с домочадцами. После чая, Семенушко и Мишенька, скручивали цигарки из махорки и курили. Я припрашивала покурить, и они охотно давали мне затянуться. Я кашляла, кричала от восторга, все вокруг смеялись.

И на этот раз. «Дай покурить!» – приставала я к Мишеньке. Он не давал: «Крепкая у меня махорка, нельзя!» «Это самосад, крепкий!» — подтверждал Семенушко, но я не отставала.

Наконец Мишенька уступил: «Только немножко» и дал потянуть. Я была довольна, но вскоре заболела голова. Софья всполошилась. Дала попить водички, уложила. Меня стало тошнить, а потом началась рвота. Мне было очень дурно. Настроение у всех испортилось, ждали с нетерпением прихода отца и матери. Все сидели около меня и тихо переговаривались, ругали Мишеньку.

Пришли отец и мать. Отец взял меня на руки и перенес в свою квартиру. Дал выпить какое-то лекарство в порошке, и я уснула. Мама пошла на кухню, успокоила всех: «Все пройдет!».

После этой истории ни Семенушко, ни Мишенька больше курить мне не давали.

Т. Р. Пока мама осваивала новую среду, время шло своим чередом. В феврале 1921 года вспыхнуло кулацкое восстание в Ольховской, Шатровской, Кодской, Мехонской, Каргапольской волостях. Такова историческая хроника. В это время стало известно о двух зверских убийствах молодых комсомольцев: Василия Костарцева (Вильгельма Костарца) в Каргаполье и Предеиной Марии, учительницы из деревни Пушняковой. О Марии будет упомянуто далее, а о В. В. Костарцеве ниже.

Дедушка и бабушка знали его лично. Вася, обаятельный молодой комсомольский активист, играл в театре, где суфлировала бабушка Дарья.

Вначале дед укрыл его от бандитов в больнице, в тифозном бараке. Его искали, не нашли.

Потом он все-таки не уберегся. Ему надо было ехать в Шадринский Уком комсомола (Уком, кстати, располагался по ул. К. Маркса, 62). Но по дороге его ждала засада, бандиты убили его, а тело бросили на пригорке за больницей, труп пролежал трое суток, пока его обнаружили. Дед с бабушкой долго ломали голову, кто его выдал? Переживали. При расследовании преступников не обнаружили, Костарцев — чужак, а в деревнях все свои, круговая порука! Но в народе было известно, что повез Костарцева в Шадринск один мужик из деревни Храмовой, Ставров Николай. Это был зажиточный мужик, отец Ирины Николаевны, будущей жены А. Д. Ёлкина, о котором будет рассказано в своё время. Вот тебе и на!

В 1921 году был голод, несмотря ни на что, дед старался накормить семью. Приходили белые, врывались бандиты, наконец, мятеж был подавлен, окончательно установилась Советская власть.

comments powered by HyperComments